Он дарил улыбки людям

[Упся]

Посвящается Павлу Прокофьеву…
Я от всего сердца желаю тебе любви…
И благодарю тебя за Цветочную Улыбку`1999…

ОН ДАРИЛ УЛЫБКИ ЛЮДЯМ

Как рождается волшебство? Как рождается радость? Как рождается любовь? Как рождается счастье? Как рождается живая целебная тишина? Чем дышит твоя душа? Что слушает твоё сердце? О чём ты мечтаешь, глядя в небесные глаза? О чём ты думаешь, когда крохотная росинка улыбается тебе в траве? Какого цвета твой голос? Какие сны видит твоя любовь? Где остались твои детские мечты? Ты нашел тех, о ком раньше заботился и всегда вспоминал в снах? Как часто ты разговариваешь со своей душой? А какие мелодии она поёт тебе? Где ты? Кто ты? Зачем ты пришёл в этот мир? Веришь ли ты снам, просыпаясь посреди ночи и вспоминая полётЧто ищешь ты? Что находишь ты? Что отдаёшь встречающимся на твоём пути? ? Какой рассказ ты желаешь оставить Жизни?
Подумай об этом…

Искусство создавать улыбки стало редким в наши дни. Хотя ценилось оно в любые времена. Очень давно, когда впервые родилось искусство сотворения улыбок, мастера из уста в уста передавали своё тонкое знание. Они его нигде не записывали и не потому, что его нельзя записать, а потому что оно теряло свою силу, если передавалось каким-либо иным способом. Только душа мастера наделяла это знание силой. Могущественной силой, которую некоторые люди пытались обратить во зло. И чтобы этого не случилось, мастера приняли решение удалиться из мира. Нет, они не бросили занятие. Они ушли в свои миры, изредка появляясь в нашем, когда кому-то срочно требовалась поддержка. В помощи они никому не отказывали. Это было их основной работой в любом мире, и выполняли они её безупречно.
Сейчас же редкий смельчак отваживался посвятить собственную жизнь искусству создавать улыбки. Мастера не делились своими знаниями с любым желающим. Они взимали высокую цену за свои знания, и тот, кто вступал на сей путь, должен был посвятить ему всю жизнь. Посвятить всего себя – значит прожить жизнь иначе, чем остальные люди, занятые другими мирскими делами. Улыбки – это единственное, на что можно серьёзно потратить жизнь. И кто готов это сделать, становился мастером. Такой мастер не принадлежал даже самому себе. Он протягивал весь мир сквозь себя, пропускал через душу людей, события, всякий раз находя во всём прекрасное. А как иначе творить улыбки, если не замечать в простых вещах волшебство?

Он держал магазин улыбок. Впервые с одним из самых красивых искусств он познакомился будучи ребёнком. Тот день показался ему слишком длинным, почти одна прожитая жизнь. Он помнил их лица: светлые, солнечные и пространство вокруг них немного качалось, словно они сидели на огромных качелях или парили в невидимом океане. Они не умели говорить. Вместо речи звучали мелодии. Тысяча колокольчиков, а в сознании разливалась чехарда разноцветных бликов. Так из души в душу ему передали тонкий язык чувств, самый древний и могущественный, на котором общаются все живые существа во Вселенной.
Его магазин был неприметлив. Маленький домик из светлого дерева, под самой крышей которого висела табличка без слов. Он чувствовал с детства, что тот, кому по-настоящему нужна помощь не будет искать мудрость слов. Достаточно маленького знака или символа. Его символом на табличке стал тотем солнца. Кто нуждался в помощи, сам находил к нему вход.
Улыбки он творил непохожими друг на друга даже если заказы совпадали. За каждую улыбку он брал различную плату. Материальные ценности он не ценил. Кому-то улыбка обходилась в посаженный цветок на лужайке, кому-то в высветление одиночества случайного прохожего, другим в очищение сердца от боли или скорби. Особенность платы заключалась ещё и в том, что говорил он цену после сделанного заказа. Ведь если ты готов, стоит ли вопрос о цене?
Он шил улыбки кустарным способом. Каждый вечер, когда оставался наедине с миром. Был лишь он, мир, огромный и такой маленький, что помещался в детскую ладошку. Он шил улыбки на закате. Швейной машинки у него не было, потому что столь тонкая работа требовала прикосновение рук, посредством которых он передавал то, что чувствовал в душе. Свой мир. Завуалированный странными орнаментами на улыбках, что рождались у него под утро. Его орнаменты нравились всем, вот только их смысл никто не мог разгадать, кроме него самого. Улыбки он развешивал перед рассветом, чаще всего на протянутые паутинные нити, иногда на солнечные лучи, которые он с детства научился привязывать к собственному сердцу. Подчас его забавляла сия картина. От его сердца к солнцу тянулись невидимые нити. На них он и развешивал свои творения, чтобы они не потерялись, чего он больше всего боялся. Улыбкам после создания требовался покой. За это время они наполнялись тишиной, умиротворённостью природы и его сердечными чувствами. И мелодией, что он слышал постоянно.
Он никогда не сшивал улыбки нитками. Нитки весьма грубый материал, потому для шитья подходили воздушные потоки, иначе улыбку невозможно было бы носить. Она тяжелела во много раз, если её шить нитками. Да и нитками он никогда не запасался. Чувства – вот его главные инструменты. Арсенал его чувств походил на небесную палитру, где извечно прекрасное менялось на глазах, будто в калейдоскопе солнца, потому улыбки всякий раз получались абсолютно разные. Даже самые взыскательный клиент уходил от него довольный.
Ему очень нравилось шить улыбки радугой. Радуга очень благородный материал. Можно выбрать любой понравившийся цвет, слегка подкрасить душой, добавить звездный блеск. Эти улыбки получались особенно красивыми, лучезарными. Больше всего заказы поступали на солнечные улыбки медового цвета. Звуковые улыбки тоже были в ходу. Тот, кто носил их, мог передавать любимому человеку всё, что чувствовал. Слова в таком случае совершенно не требовались, да и как обычно они лишь искажали весь смысл, чем передавали его. Наверно, память любого хранила глубоко в себе тот удивительный мир, когда все были одни целым, связанные в гармоничное единство.
Он пробовал шить холодные улыбки. Как-то пришёл к нему странный клиент, попросив холодную улыбку. Отказывать клиенту дурной тон, потому он принялся за работу. Далась он ему нелегко. Потребовалось призвать в свой мир метель, и всю ночь до утра он сшивал ею холодную ткань. Получилась улыбка прекрасной. Белоснежной, навевая на сердце холод. Он не оставлял её на солнечных нитях, иначе она бы растаяла. Он положил её в холодный родник, отчего улыбка на утро затвердела. То, что и требовалось. Пока он её создавал, его сердце сжималось много раз. Он вспоминал, когда ему было холодно от других душ, от их непонимания. Он вспоминал всё детство, глубоко нырял в океан и вытаскивал самые забытые камни. Работа оказалась очень трудной. Тело ныло, душа сворачивалась в острый комок, неприятно вонзая в его существо тончайшие иглы. Он попросил большую плату за эту улыбку. Любовь, бескорыстную, долготерпимую любовь. Клиент не смог заплатить такую цену и улыбка осталась у создателя. В какой-то миг он даже хотел её подарить, но вовремя смекнул, что его порыв совершенно безумен, ведь мирское равновесие должно сохраняться и уж точно не ему вмешиваться в его нарушение. Больше он не принимал заказы на фальшивые улыбки.
До рассвета вполне хватало времени на всю работу, полученную за день. Заказы поступали к нему исправно. Он привык много работать, потому что создание улыбок – единственное занятие, которое он мастерски научился выполнять ещё с детства. Тогда мало кто его понимал, правда находилась пара-тройка друзей детства, немного приближенных к нему. В основном его мир люди боялись, поскольку его образ существования многих повергал в шок. Не зная как обращаться с ним, чаще всего по неосторожности или ещё чаще из-за страха перед неизвестным, они его предавали. Когда-то в детстве вход в его мир был широким. Узнать его мог каждый, достаточно приблизиться и что-то сказать. Что-то простое, незатейливое. Что-то вроде «привет», и дверца распахивалась почти настежь. Прохожих привлекал свет, струящийся сквозь дверь. Яркий, но не слепящий, а насыщенный красками. И душистый. Он источал аромат детства со сладким привкусом чудес. Тот, кто заходил в мир, ошарашено смотрел по сторонам. Он попадал на берег нескончаемого океана. Волны, что вылизывали берег, оставляя стеклышки, камешки, ракушки. Где-то в вышине висело солнце. Живое мощное светило настоящего тепла, настоящей жизни. Здесь звучала музыка. Но никакого больше не было. Тот, кто пытался крикнуть, ловил в ладони эхо своего голоса. Другие бросали камни в воду. Третьи что-то чертили на песке, но волна тут же смывала любую запись.

[Упся]

Со временем желающих пройти в мир становилось меньше. В конечном итоге поток их иссяк окончательно. Особенно, когда в мире появился громадный камень возле берега, и разбиваясь о него волны, оставляли следы крови на песке. Никто не знал, но океан был живым. И он закрыл доступ в мир. Закрыл его на семь замков. Его любимое число. И всякий раз, когда он радовался новому знакомству в надежде, что оно позволит ему открыть красоту своего мира, у нового прохожего не хватало несколько ключей. Дверь захлопывалась.
Работа с улыбками приносила ему радость. Он возился с ними изо дня в день, без устали рисуя новые орнаменты, создавая гениальные шедевры. Он не волновался за дальнейшую судьбу своих творений. Каждый ведь распоряжался товаром по своему усмотрению. Хотя ему приносило боль, когда он случайно находил отданные улыбки (он не любил слово проданные, улыбка не может быть продажной, потому что настоящая улыбка может быть лишь подаренной или отданной) на дорогах, слёзы выступали на его глазах. Он складывал их в потертую котомку и прятал в самый дальний угол сердца. Со временем они бесследно растворялись. В такие моменты волны бились о камень сильнее, весь берег окрашивался красным, даже заря натягивала на небо красноватое покрывало. Но он не отчаивался надолго. «Это моя работа – создавать. Они получили то, что так желали и что делать дальше – их выбор».
Что действительно его вдохновляло, когда он встречал в толпе свои улыбки. Особенно те, которые пришлись настолько впору своему владельцу и делали его поистине счастливым. Некоторые владельцы с помощью его улыбок находили счастье, некоторые любовь. Другие понимали, чем они хотели бы заниматься в своей жизни. Немногие обретали способность видеть чудеса, даже там, где другие отрицали проявление волшебства.
Однажды он решил больше никогда не покидать свой мир, закончить последнюю улыбку, потому что силы творить постепенно угасали. Он решил заняться другими делами, полностью завершив работу здесь. На своем магазинчике он сделал вывеску крупными красивыми буквами зеркального оттенка: распродажа.
Где-то за несколько дней до окончания всех работ, он заметил одну Душу. Она приходила к нему практически каждый день с новым заказом на улыбки, тихо произнося на прощание «спасибо». В сердце что-то вздрагивало у него. Он считал сколько раз она приходила к нему. Семь. Семь улыбок он продал ей за последние дни. И сегодня он её ждал. Она не пришла.
Последний посетитель зашёл под вечер, когда оранжевыми лентами закат запаковывал небо. Клиент забрал последнюю улыбку, а мастер попросил встретить утро и проводить его до середины дня, чтобы оно не заблудилось. Клиент пообещал выполнить эту плату и удалился счастливый и довольный.
Он снял вывеску, сложил все инструменты и подумал про себя «любая работа когда-нибудь заканчивается, потому что необходимо место для других дел». Закрыв дверь магазинчика на ключ, направился в сторону своего мира. Он прошёл несколько дворов, два подвала, его любимый одинокий сквер, где он ни разу никого не встречал. А сквер был прекрасен с множеством деревьев, кустарниками и, закат здесь угасал медленнее, да и время для его работы с одной стороны растягивалось, а с другой, вдохновение сужало временные рамки. Иногда время совсем растворялось, и он понятия не имел, сколько провёл за работой. Выйдя из сквера, он обернулся: «странно, почему никто не замечает его? Никто не разговаривает с ним? Ведь он живой, и дух леса щедро делился с каждым, кто проявлял к нему уважение и внимание. Непонятные люди, эти взрослые существа». И он вышел наконец-то на тропинку. Поднимаясь по ней, он заметил следы. Маленькие, предельно воздушные, словно лёгким дыханием некто тронул песчаную тропку. Сердце вновь затрепетало. Он шёл, слушая, как сердце отбивает ритмичные звуки. Свет. Тонкая полоска света, текущая сквозь щель его мира. Он вздохнул с облегчением «совсем скоро буду дома». И обернулся назад. Там оставался чуждый ему мир. Мир, в котором он завершил всю работу, что старательно выполнял. «Всё хорошо» – шепнул он себе под нос и шагнул к двери.
В мире что-то поменялось. Небо подсвечивалось лазурью, маленький ветерок бегал по воде, и большой камень куда-то исчез. Вместо него он увидел огромный лотос, на лепестках которого лежали семь заветных ключей.
-Я нашла вход к тебе, - он обернулся и увидел Душу.
-Ты был столь щедр со мной и всеми, кто встречался тебе на пути. Я покупала у тебя улыбки, потому что никто не мог создавать их так гениально от всего сердца, как ты. Я очень хочу сделать подарок тебе, - Душа протянула ему свёрток. Шёлковая вуаль скользнула ему в руки.
-Я соткала её для тебя. Я заметила, что никто не дарил улыбки тебе. А мне больше всего на свете хотелось увидеть, как ты улыбаешься. Я так мечтала, как спадут оковы, как твой мир раскроется, и ты перестанешь его прятать. Свой чудесный бесконечный глубокий мир – оглянула она взглядом вокруг, - и ты почувствуешь свободу. Настоящую, ты почувствуешь свободу быть собой. Быть с улыбками или без них, быть радостным или печальным, быть добрым или злым, быть смешным или очень серьёзным, плакать или смеяться. Я верила, что смогу подобрать сюда семь ключей. Потому что, - Душа на секунду запнулась, - потому что моё предназначение – напоминать забывшим, что нет ничего в мире лучше как быть собой.
Он впервые заплакал от счастья и радости. Его лицо изменилось. Солнечные нити, что вели к его сердцу вспыхнули радужным светом и зазвучала мелодия, которую он слышил очень давно в детстве. Потому что только Душа знала, как извлечь чудесные звуки из любимого сердца...
17 июня 2009
(с)shamaika

PS Павел Прокофьев это я если что

[admin]

Есть только два способа прожить жизнь. Первый - будто чудес не существует. Второй - будто кругом одни чудеса. Альберт Эйнштейн

Паш послушай "Трансерфинг реальности" аудио вариант - хотябы полностью с начала и до конца диск №1

[Упся]

хорошо Саш